Развратная  - Маша Моран

Каким-то образом Павел понял, о чем она думает:

– Испытываешь ко мне отвращение?

Вика отпустила наконец руль и накрыла его ладонь.

– Ты убивал?

Он мог и не отвечать. В его взгляде было все. Если бы захотела, Вика могла бы даже сосчитать количество его жертв.

Павел потер глаза.

– Мне почему-то до охерения хочется перед тобой оправдаться.

– В чем?

– А ты считаешь не в чем? – Он смотрел со злостью. Прямо перед собой. В голосе – горечь.

– Там в переулке, когда ты… Я уже тогда поняла.

Он повернулся к ней. Ноздри раздуваются. В глазах – ураган. Скулы заострились еще больше.

– Я никогда не делал это ради своего удовольствия или еще для чего-то. Только защищаясь.

Вика потянулась вперед и поцеловала Павла. Его губы имели какой-то потрясающий вкус. Нереальный. Твердые и холодные. Вика хотела их согреть. Она облизывала их шершавость, жадно кусала и никак не могла насытиться. Как будто последний поцелуй перед казнью. Павел набросился на нее, прижав к сидению:

– Сведешь меня с ума…

Вика цеплялась за его плечи, путалась пальцами в волосах, делала все, чтобы стать ближе. Павел царапал зубами ее шею, кусал и зализывал следы. Его ладони скользили по Викиным бедрам, разводя в стороны. Вика послушно раздвинула ноги. Рука Павла накрыла промежность, и Вика безотчетно подняла бедра выше.

Он сжимал и гладил прямо через ткань, и казалось, что это огонь. Горячо, влажно. Вика заставила себя оттолкнуть Павла.

– Стой-стой-стой… Не сейчас…

Он, не хотя, отодвинулся, сверкнув глазами. На лице застыло недовольное выражение.

– Не могу терпеть… – Павел откинул голову на спинку сидения.

Вика пристально следила за тем, как его кадык ходит вверх-вниз, когда он тяжело сглатывает. Она не удержалась и коснулась пальцем шеи. Он не побрился с утра, и теперь колючие волоски кололи Вике пальцы.

Быстро убрав руку, Вика снова завела мотор.

– Поехали. Тут осталось недолго.

Павел покачал головой и закрыл глаза. Вика посмотрела вниз. На джинсах заметно выделялся бугор. Павел был возбужден. Очень сильно. И Вика возбуждалась сильнее от одной только мысли, что это она на него так действует. Молодой красивый мужчина хочет ее настолько сильно, что мгновенно возбуждается и с трудом сдерживается. Но еще сильнее на нее действовало осознание того, что это именно Павел. Он был настоящим мужчиной. Идеалом. Сильным, способным защитить и готовым это сделать. Умный. Талантливый. Все в нем притягивало Вику. Все казалось ей совершенной чертой. Даже его жестокость. И то, что он ей рассказал об убийствах… напугало. Но не отвернуло ее.

Вика вырулила на пустую трассу.

– Потерпи до возвращения домой. – Только после того, как сказала, Вика поняла с какой легкостью произносит слово «дом».

Паша криво ухмыльнулся:

– Как только вернемся, не выпущу тебя из кровати.

Вика хитро улыбнулась:

– А если я захочу стоя?

– Блядь, Вика!

Впереди показался поворот к поселку. Вика притормозила у высокой сосны.

– Выходим. Как раз охладишься.

– У меня огромное желание отучить тебя так шутить.

Павел выбрался из машины и открыл Вике дверь. Она поняла, что такое обращение ей очень нравится. Рома никогда не пропускал ее вперед. Еще одно доказательство того, какой дурой она была.

Вика быстро вышла на мороз. Павел, нахмурившись, оглядывался по сторонам:

– Ну и где эта церковь?

– Не все так быстро. Какой ты нетерпеливый. – Вика поставила машину на сигнализацию и взяла Павла за руку. – Пошли.

Раньше здесь была узкая тропинка, которая и вела прямиком к церкви. Но время и снег сделали свое дело. Вика пыталась вспомнить хоть какие-то ориентиры. Вроде бы вон у того дерева она останавливалась передохнуть. А вон под тем сидела и читала свои любимые истории. А может, и нет… Время растянулось, и казалось, что они бредут уже целую вечность. Вика поняла, что замерзает.

– Мы уже давно должны были прийти!

Она остановилась, раздраженно оглядываясь вокруг. Павел, наоборот, выглядел странно довольным. Он не нервничал и не переживал. Дергал тяжелую еловую лапу, сбивая с нее снег.

– Просто признайся, что ты мечтала о сексе на природе. Заманила меня сюда и собираешься совратить.

– Не смешно совершенно. – Вика бросила на него хмурый взгляд.

Павел, кажется, наслаждался ситуацией. Он терпеливо ждал, пока Вика решит, куда идти. Даже не замерз. Куртка нараспашку. Тонкий свитер облепливает грудь под порывами ветра.

– Ты хоть бы застегнулся.

– По твоей милости мне нужно окунуться в снег.

Вика собиралась еще поспорить, как заметила знакомые очертания. Вдали виднелось старое, покореженное молнией дерево.

– Нам туда! – Она указала пальцем в чащу и потянула Павла за собой. – Почти пришли.

Они углублялись в лес, пробираясь через белоснежные сугробы. Чем дальше шли, тем сильнее Вику охватывало волнение. Совершенно неожиданно лес отступил, и они вышли прямо к церкви. Сердце забилось как сумасшедшее. Вика сжала ладонь Павла.

– Ну? – Она подняла голову вверх, чтобы рассмотреть выражение его лица.

Павел снова как будто надел непроницаемую маску. Никаких эмоций. Вика терпеливо ждала, глядя на него, а не на церковь. Павел шагнул вперед:

– Идем смотреть?

– И ты ничего не скажешь?

Павел ухмыльнулся:

– Ты была права?

– Я не про это! Это же она. Церковь, которую ты нарисовал.

Павел пожал плечами:

– Может я увидел ее в каком-нибудь… учебнике, каталоге. Да где угодно.

– Паш, этого поселка даже нет на картах. И в интернете, кстати тоже. Я не думаю, что тут какая-то выдающаяся архитектура, которую изучают по учебникам.

В глазах Павла мелькнула знакомая ядовитая зелень.

– Просто идем и посмотрим.

Утопая в снегу, они дошли до церкви. Вблизи она казалась совсем уж заброшенной и покинутой. Кирпич крошился и осыпался. На купол и невысокую колоколенку ветер забросил семена трав и какого-то кустарника. Теперь сквозь снежный настил пробивались острые стебли и пучки пожухлой травы.

С замиранием сердца, Вика входила в пустой проем. Пальцы Павла крепче сжались вокруг ее ладони. Они переступили порог и… как будто перенеслись в другой мир. Ни стекла, ни двери не выдержали бой со временем. Но внутри не было и намека на снег. Даже воздух тут был теплый. Чуточку пыльный. С запахом пыльной крошки и почему-то воска.